Фотография — важнейшее изобразительное искусство.

Фотография — менее чистый вид искусства, чем живопись и скульптура. Но теперь это более важный вопрос, — говорит Саймон Боукок.

Фотография — искусство? 

Недавно в The Guardian произошла ссора по этому поводу. «О нет, это не так, — сказал искусствовед. «О да, это так», — сказал писатель-фотограф. Теперь у нас в Великобритании сезон пантомимы закончился, вот и третье мнение.

Этот вопрос стар, как сама фотография. Все началось как викторианский спор между пионерами фотографии и традиционалистами арт-истеблишмента. 

В конце концов, традиционалисты проиграли (или умерли): в настоящее время фотографии становятся все более значимыми в крупнейших мировых художественных учреждениях, таких как Нью-Йоркский музей современного искусства и лондонская Тейт. И, несмотря на присущее им отсутствие уникальности, работы современных фотографов, таких как Эдвард Уэстон и Андреас Гурски, регулярно продаются на аукционах Christie’s и Sotheby’s, иногда за миллионы фунтов стерлингов. 

Фотография — важный аспект практики многих крупных художников, которых обычно не считают фотографами, таких как Дэвид Хокни, Трейси Эмин и Герхард Рихтер.

Поэтому легко утверждать, что фотография не может быть искусством. 

Так почему же некоторые до сих пор придерживаются этой точки зрения?

Фотографии делаются аппаратом прямо «с натуры», изображение сделано не художником, а светом мира. Это приводит к тому, что многие воспринимают фотографии как прямое механическое воспроизведение людей и вещей.

Но часто фотографии ни в коем случае не являются простыми, непосредственными записями о мире, а вместо этого подвергаются широкому спектру художественного вмешательства: сценического, технического, презентационного, контекстного и т. Д. Иногда это вмешательство проявляется на фотографиях, например, на интригующих снимках молодого японского художника Дайсуке Екота. 

Но чаще всего рука художника не очевидна, особенно с более откровенными фотографиями. Даже вездесущий «объективный» подход — плоский, фронтальный, невозмутимый — является преднамеренной эстетической стратегией. Но если вы не видите искусства в работе, легко предположить, что искусство здесь не задействовано.

«Фотография не то, что было сфотографировано, это нечто другое. Речь идет о трансформации, — сказал американский фотограф Гарри Виногранд, фотографировавший, — чтобы увидеть, как эта штука выглядит на снимке. Хотя мы могли бы ожидать, что она откроет мир таким, каким мы думаем, что мы его видели, фотография может произвести совершенно другое впечатление. 

Восприятие зрителя может быть фактором, но чаще всего это происходит потому, что фотографии — это как прямая запись, созданная миром, так и интерпретация, созданная выбором фотографа, сознательным или бессознательным. Другими словами, фотографии — это и документ, и искусство.

Этот документальный аспект означает, что фотография в каком-то смысле никогда не может быть полностью искусством. Но «частичное искусство» не равно «не искусству». И все же многие — даже искусствоведы — все еще смотрят на фотографии и видят все документы, а не произведения искусства.

Эта двойственность искусства и документа — «визуализированного» и «реального» — на самом деле является сильной стороной фотографии. 

Это помогает объяснить, почему фотографии так нас очаровывают. Еще одна причина, по которой они поражают нас, — это их упорная поверхностность, которая может создать великую тайну: фотографии — это непостижимая поверхность, все видно, а не рассказано. «Фотография — это секрет о секрете. Чем больше он говорит вам, тем меньше вы знаете, — сказала Дайан Арбус, современница Виногранда.

Чисто художественные медиа просто лишены этих сложностей. Даже в фотореалистической картине отметки сделаны рукой художника, а не «карандашом природы»: это искусство, а не документ.

И хотя они все еще могут быть могущественными и могут многое сказать, живопись и скульптура сегодня являются, сравнительно говоря, маргинальными, загадочными занятиями, которыми практически никто не занимается.

Напротив, сколько людей смотрят фотографии каждый день? Наверное, миллиарды. Сколько людей занимается фотографией? Возможно, больше миллиарда. Если лишь малая часть этих людей входит в число наиболее интересных художников настоящего и будущего, тогда фотография станет самым значительным и захватывающим средством визуального искусства в истории.

Но отношения в мире искусства меняются медленно. Итак, если мы все еще притворяемся, что застряли в XIX веке, я нахожусь в 1839 году с французским художником Полем Деларошем, который, впервые увидев новомодную фотографию, объявил: «Живопись мертва».

Двойственность фотографии и искусства / документа, ее непредсказуемый и непостижимый характер, а также постоянно растущее массовое участие человечества в ней — все это на световые годы оставляет позади более традиционные медиа, такие как живопись и скульптура. 

Поскольку фотографии меньше двух столетий, а ее популярность только растет, мы, возможно, только начинаем исследовать ее художественные возможности. Тем не менее, некоторые до сих пор не воспринимают это как вид искусства.